В середине 60-х годов «отцы» нашего телевидения были всерьёз озабочены практически полным отсутствием развлекательных программ. Конечно, понятия «рейтинг» и «конкуренция» тогда не были знакомы советским телевизионщикам (а с кем, собственно говоря, конкурировать, если всё телевидение — государственное), но команда сверху поступила, и её надо было выполнять. Указание было чётким и ясным — срочно придумать лёгкую юмористическую программу. И здесь как нельзя кстати «подвернулась» идея известного актёра Театра сатиры Александра Белявского. На гастролях в Польше Александру Борисовичу довелось побывать на представлении варшавского «Кабаре Старых Панов». Никакой особой идейной нагрузки эти репризы не несли, что и привлекало зрителя. Белявский рассказал о своей задумке режиссёру Театра сатиры Георгию Зелинскому. Георгий Васильевич поначалу отказывался от такого сценария. Однако Зоя Зелинская, его супруга, случайно увидела сценарий и настояла на том, чтобы всё-таки попробовать снять программу.
Первоначальные планы создателей программы были достаточно скромными — снять три выпуска и на этом остановиться. Однако зрителям программа пришлась по вкусу. В «Останкино» со всего Союза приходили мешки писем с вопросом: «Когда будет следующий выпуск любимой программы?». И передачу решили продолжить. Правда, авторы никак не могли решить, как же окрестить «новорождённую» программу. Сначала программа именовалась «Добрый вечер» — с таким названием можно было разве что выиграть конкурс на самое банальное название телепередачи. Не особо мудрствуя, авторы обратились за помощью ко всему Советскому Союзу, объявив всесоюзный конкурс на лучшее название программы. Десять тысяч зрителей хотели видеть на своих экранах «Улыбку», восемь тысяч — «Попугая», пять тысяч — «Голубой Дунай», в общем, предложенные названия не отличались оригинальностью. И только один находчивый зритель попал, что называется, «в самое яблочко». «Крёстным отцом» передачи стал некий житель Воронежа, который просто пересчитал число персонажей. Так и родился «Кабачок „13 стульев“». За победу в конкурсе воронежец получил приз, вполне соответствующий духу «Кабачка» — целых 13 ящиков чешского пива. Роскошнейший подарок для тех времён, когда пиво было только одного сорта — «Жигулёвское разбавленное».
Что же представляла собой телепрограмма, которая почти пятнадцать лет, как сказали бы сейчас, продержалась на верхних строчках хит-парада зрительских симпатий всего Советского Союза? По современным представлениям о телевидении, «Кабачок „13 стульев“» — типичная «мыльная опера». А они всегда пользовались огромным успехом у зрителя, вспомнить хотя бы мексиканские и бразильские сериалы, которые «свалились» на нас в начале 90-х. Учитывая, что «Кабачок» стал, по сути дела, первой советской «мыльной оперой», нетрудно понять, почему передача пользовалась такой ошеломляющей популярностью. Никакой политики, войны, героев революции и стахановского движения, соцсоревнования, расхитителей социалистической собственности и доблестных работников ОБХСС, возвращающих эту собственность народу. Простые люди со своими чувствами, лёгкий юмор (именно юмор, а не жёсткая сатира) и хорошая музыка. А какие актёры снимались в «Кабачке» — куда там Луисам Альберто и донам Педро!
Расскажем обо всём по порядку. Режиссёры программы Георгий Зелинский, Спартак Мишулин и Нина Марусалова принципиально идею Александра Белявского (точнее, идею постановщиков «Кабаре Старых Панов») менять не стали. Действие «Кабачка „13 стульев“» происходило якобы в польском кафе, где постоянные посетители, также якобы польские паны и пани, общались между собой, разыгрывая небольшие шутливые репризы. В написании сценария принимали участие не только режиссёры, но и актёры, приглашённые на съёмки программы. Например, пан Зюзя, один из наиболее культовых персонажей «Кабачка», был придуман актёром Зиновием Высоковским. «„Кабачок“ был моим миром и моей стихией, — рассказывал Зиновий Моисеевич. — Я сам написал себе вступительный монолог и придумал имя — пан Зюзя. Это славное имя появилось из двух источников. Первый: в моём родном сине-зелёном Таганроге в юности я дружил с представителями прекрасного народа — ассирийцами. Самое актуальное сейчас слово „деньги“ — по-ассирийски „зузи“. Ну а второй источник… Думаю, вы понимаете: во все времена нашему народу слово „зюзя“ говорило о многом».
Первым ведущим программы стал Александр Белявский. Спокойный и респектабельный актёр идеально подходил на роль пана Ведущего. Белявский снялся в десяти выпусках «Кабачка», после чего ушёл из передачи. Решили, что новым ведущим станет Андрей Миронов. Казалось, что Андрей, универсальный актёр, который может сыграть всё что угодно, вдохнёт новую струю в «Кабачок» и передача станет ещё лучше и интереснее.
Но зрители не восприняли Миронова, его экспрессия подавляла других артистов, стиль его игры не подходил для «Кабачка». «Мы хотим видеть всех артистов, а не одного Миронова», — возмущались зрители в своих письмах. К тому же Андрей Миронов ещё не был тем знаменитым Андреем Мироновым, каким он стал после комедий «Берегись автомобиля» и «Бриллиантовая рука». Нужно было искать нового пана Ведущего, и, слава богу, он нашёлся. «Ко мне пришли представители передачи, — рассказывал знаменитый актёр Михаил Державин, — мои друзья некоторые, и говорят: „Ну попробуйте“. И как-то я очень пришёлся ко двору». Действительно, Михаил Михайлович настолько удачно и органично вписался в «Кабачок», что оставался его ведущим целых 14 лет, снявшись за это время почти в 140 передачах.
Конечно, «Кабачок», как и любая другая программа на советском телевидении, подвергался строгой цензуре, текст утверждали заранее, актёры могли только экспериментировать с жестами и мимикой. Но создателям программы удавалось очень удачно создать эффект непринуждённости и импровизации. Зрителя манила уютная атмосфера «Кабачка», простые человеческие отношения, приправленные весёлыми шутками. Как вспоминал Михаил Державин: «Для большинства телезрителей наши дурашливые, порой наивные сценки и репризы служили своего рода отдушиной в их зарегламентированной жизни. Аромат какого-то „не нашего“, большинству незнакомого уюта и комфорта. „Кабачок“ для советских зрителей был маленьким „окном в Европу“, а тяжёлый „железный занавес“ превращался в бамбуковую занавеску, легко раздвигаемую руками…». Действительно, флёр Европы, «ненашенская» жизнь, демонстрируемая на телеэкране, сделали из «Кабачка» не просто телепрограмму, а проводника в другой, непривычный и практически неизвестный мир. В «Кабачке» звучала музыка, которую больше нигде в Союзе услышать было невозможно. В первых программах появлялись «живые» звёзды иностранной эстрады, в основном польской, — Анна Герман, Веслава Дроецка. Правда, затем их заменили фонограммой, под которую «пели» наши «пани». Зато в «Кабачке» зазвучали песни с самого что ни на есть капиталистического Запада. Обладатели магнитофонов записывали новые шлягеры Мирей Матьё, Далиды, Тома Джонса и не раз в своих письмах просили пана Ведущего не переводить тексты и дать возможность записать песни. А наряды актрис, казалось, были привезены с последних показов мод в Париже и Милане, в этом были уверены все советские женщины. Часто в редакцию звонили «модницы» с просьбой ещё раз снять актрис в том или ином туалете, поскольку в прошлый раз они не успели срисовать некоторые его детали. На самом деле не было никакого Парижа или Милана, артистки выкручивались как могли, занимали наряды у подруг или у знакомых фарцовщиков. И здесь, надо сказать, не обходилось без «цензуры». Когда Наталья Селезнёва (пани Катарина), негласно признанная после гайдаевских «приключений Шурика» самой сексуальной (тогда и слово такое считаюсь неприличным) девушкой Советского Союза, появилась в одной из передач в мини-юбке, ей был объявлен выговор и наложен крупный денежный штраф. В приказе, вывешенном на всеобщее обозрение в Театре сатиры, так и было написано: «Наказать артистку Селезнёву Н. И. за слишком короткое платье».
И всё-таки, несмотря на все запреты и ограничения, хороший актёр (а в «Кабачке» снимались только хорошие актёры) на принятом тогда языке намёков и полутонов мог сказать гораздо больше, чем написано в сценарии. Вот, например, на экране появляется пан Зюзя, ведущий объявляет: «Пан Зюзя! Родился талантливым человеком, но в роддоме его подменили». Или же пани Тереза (роль которой исполняла Зоя Зелинская) ведёт диалог с паном Ведущим: «До свидания, я ухожу. Иду позировать художнику». — «А для какой картины?» — «Клеопатра и змея». — «Да? А с кого же он пишет Клеопатру?».
Что может быть безобиднее таких шуток, разве могли они подорвать устои советского государства? Но актёры и зрители до поры до времени выигрывали у цензоров игру «Угадай — кто это?». Пан Директор в исполнении Спартака Мишулина — это, конечно же, высшая номенклатура, очень любящая поруководить и при этом зачастую совершенно бесполезная. Пан Спортсмен, которого играл актёр Юрий Волынцев, — чиновник рангом пониже, ранее бывший «образцово-показательным» спортсменом. А история о том, как пан Гималайский (Рудольф Рудин) должен был доказать, что он не верблюд! Для подтверждения принадлежности к человеческому роду, Гималайскому нужна была справка о том, что он не женат. Чтобы её получить, он должен был предоставить справки от всех женщин, которые по какой-либо причине не являлись его супругами. Иными словами, все женщины, чьих справок у пана Гималайского не было, вполне могли быть его жёнами. Естественно, что пану Гималайскому было трудно доказать, что он является Homo sapiens, а не представителем рода Camelus. Ну чем не советская бюрократия с её абсурдными требованиями к простому гражданину доказать, «что он — не верблюд»?
В этом-то и заключалась одна из характерных особенностей «Кабачка». Причём, сознательно или нет, создатели программы обезопасили себя от прямых нападок деятелей от телебюрократии. Ведь всё это вроде бы происходит не у нас, а якобы в Польше, так что формально придраться не к чему. И при этом каждый понимал, что «Кабачок „13 стульев“» — это правдивое зеркало именно советской жизни тех лет.
Кстати, поляки не обижались на «Кабачок», к десятилетию программы даже наградили артистов званием «Заслуженный деятель культуры польской». «Когда нам торжественно вручали в польском посольстве наши звания, — рассказывал Зиновий Высоковский, — министр культуры Польши сказал: „Нас, поляков, часто спрашивают, не обижаемся ли мы, что в СССР каждый месяц идёт такая передача, где паны и пани выглядят немножко балдами? Мы говорим: нет, мы не обижаемся, потому что мы понимаем, если по Центральному телевидению в Советском Союзе каждый месяц будет идти такая передача, где товарищ Директор — дурак, то это как-то неудобно, а когда пан Директор — дурак, то это вроде не у вас, но всё понятно!“».
Безусловно, были у «Кабачка» и противники. Особо упорствовал главный режиссёр Театра сатиры Валентин Плучек, считавший программу «рассадником пошлости» и презрительно называвший актёров, занятых в передаче, «кабачкистами». Чувства Валентина Николаевича вполне понятны и объяснимы. Его-то прежде всего волновали интересы театра, а Театр сатиры по сути дела превращался в филиал «Кабачка „13 стульев“». «Были такие курьёзные моменты, — рассказывал Михаил Державин в интервью газете „Факты“, — когда мы выходили на сцену в серьёзных ролях — Спартак Мишулин, я, Зиновий Высоковский, Ольга Аросева — и из зрительного зала, особенно если мы играли где-то на Урале, вдруг доносилось: „Ой, пан Ведущий вышел!“». Понятное дело, главного режиссёра совершенно не радовало, когда такое происходило посреди гоголевского «Ревизора» или чеховского «Вишнёвого сада».
Плучек неоднократно приходил к руководителю Гостелерадио Лапину и требовал «прекратить это безобразие». И надо сказать, находил полное понимание у главного начальника советского телевидения. Лапин старался не допускать вольностей в своей «вотчине» и не раз искал повод прикрыть «Кабачок». Казалось, что всенародно любимая передача обречена, раз вызвала недовольство всемогущего Лапина. И никто бы не обратил внимания на миллионы телезрителей. Но был у «Кабачка» поклонник, с мнением которого приходилось считаться и Лапину, и вообще любому чиновнику в Советском Союзе. Говорят, что «дорогой» Леонид Ильич Брежнев и его семейство обожали «Кабачок» и не пропускали ни одной передачи. А если же генсек из-за занятости не мог посмотреть любимую программу, то ему демонстрировали специально сделанную запись. Всё-таки несколько раз «Кабачок» пытались закрыть, однако покровительство «самого главного телезрителя СССР» спасало программу. «Как-то под Новый год Лапин объявил, что новогоднего „Кабачка“ не будет и вообще „Кабачка“ не будет, — вспоминал Зиновий Высоковский. — На приёме в Кремле к нему подошёл Леонид Ильич и говорит: „Слушай, Лапин, тут моя супруга спрашивает, когда будет „Кабачок“?“ — „3 января“, — тут же нашёлся Лапин. И нас всех доставали с гастролей, с отдыха, с чего хочешь, и 3 января „Кабачок“ состоялся».
Часто бывает так, что одна удачно сыгранная роль сковывает артиста тяжёлыми цепями по рукам и ногам, не даёт выйти из привычного образа. В советские годы попадание в обойму «Кабачка» означало невероятную удачу для артиста, моментальную всесоюзную славу и любовь зрителей. «В те времена это было, конечно, что-то такое… повальное, я бы сказала, — рассказывала пани Моника, она же народная артистка России Ольга Аросева в интервью газете „Восточно-Сибирская правда“. — Тогда же не было сериалов, не было стольких передач… Всё-таки 15 лет каждый месяц мы приходили к людям в гости. Не они к нам в театр, а мы — к ним домой. И зрители считали нас реально существующими людьми. И как встречали! Узнавания всюду были потрясающие. А сколько мне писали, что новорождённых девочек называли Мониками!». А актёру Владимиру Долинскому (пан Пепичек) популярность «Кабачка» помогла при очень прискорбных обстоятельствах. Молодой артист в 1973 году был осуждён на пять лет за незаконные валютные операции. Год он провёл в Лефортовской тюрьме, а затем попал в зону в Кировской области. «Мне было легче, за мной тянулся шлейф пана Пепичека, на меня приходили смотреть „важняки“, я оставлял автографы начальнику лагеря, начальнику режима, — вспоминал актёр не слишком приятный эпизод из своей жизни. — Благодаря „кабачкистам“ Ольге Аросевой, Зиновию Высоковскому, Мише Державину, Рудольфу Рудину, Анатолию Папанову, Андрюше Миронову — они подписали за меня ходатайство — меня досрочно освободили».
Но популярность, как известно, имеет и печальные стороны. Актёры становились «заложниками» «Кабачка», не могли вырваться из приклеившейся роли «пана» или «пани». Особенно тяжело было молодым артистам. «В те годы я получала много приглашений сниматься, — рассказывала исполнительница роли пани Каролинки Виктория Лепко, пришедшая в программу, когда ей было 25 лет. — Я приходила на пробы, а потом мне вежливо говорили: „Мы вынуждены вам отказать, а то скажут: ну вот, опять Каролинку снимают“. Это теперь чем чаще актёр мелькает на экране, тем он популярнее, и его нужно брать. Тогда мышление было другое».
15 лет «Кабачок „13 стульев“» гостеприимно распахивал свои двери, а его постоянные посетители радовали весь Советский Союз. Но Лапин и компания добились своего. Осенью 1980 года программу закрыли. Закрыли подло, исподтишка, без всякого объявления. Вроде как и не было самой популярной в стране передачи. Ещё долго телезрители искали любимый «Кабачок» в программе передач, писали и звонили на Гостелерадио, но всё тщетно. По одной из версий, программа стала косвенной жертвой событий в Польше, разразившихся после выступлений профсоюза «Солидарность» и забастовок польских шахтёров. Любое упоминание на телевидении «панов и пани», пускай и в юмористическом плане, считалось явно нежелательным. По другой версии, генсек уже практически не влиял на ситуацию в стране, и его заступничество не могло спасти «Кабачок».
В середине 80-х была предпринята попытка реанимировать «Кабачок», правда, в несколько изменённом виде. Но сериал об обитателях дома, в котором снимались многие «кабачкисты», быстро «сошёл на нет», программа, в отличие от своего прототипа, оказалась скучной и затянутой. В последний раз вновь открыть «Кабачок „13 стульев“» российские телевизионщики попытались в 1996 году. Вполне закономерно, что и эта попытка оказалась безуспешной. Изменился мир, изменилось телевидение, изменились отношения между людьми. А «Кабачок»… «Кабачок» остался там, в 60–70-х, остался одним из самых радостных и праздничных символов советской эпохи.